| Текст 35 Объяснение Мансурова Петра Матвеевича ЦГА г. С.-Петербурга, ф. 8557, оп. 6, № 1095, лл. 91–92. Непосредственные исполнители обысков, арестов, облав, избиений, изъятий теплых вещей, ценностей и других зверств — Подлевский, Глазунов, Тихомиров, работники комендатуры, сотрудники гестапо Рейхель и Рудольф (фамилии или клички не знаю). Рейхель в возрасте 25 лет, немец, высокого роста, блондин, бритый, зверское выражение лица, всегда ходил с плеткой в руках. Рудольф — немец, в возрасте 25 лет, полный, среднего роста, брюнет, широкоплечий, в очках**. <…> Допросил: начальник 5 отд. Следотдела УНКГБ ЛО, Капитан ГБ Захаров Текст 36 Протокол допроса свидетельницы Александровой Анны Михайловны от 29.02.1944 ЦГА г. С.-Петербурга, ф. 8557, оп. 6, № 1095, л. 41. В первые дни после прихода немцев в г. Пушкин, примерно 5 октября 1941 г., был вывешен приказ немецкого коменданта о явке еврейского населения на регистрацию. Местом явки было бомбоубежище Екатерининского дворца. Сколько, я точно сказать не могу, явилось еврейского населения на регистрацию, но во всяком случае более тысячи, которые немцами частями расстреливались в вечернее время в садике Екатерининского дворца и возле «Каприза». Захоронение трупов производилось здесь же. Частично расстрелы производились и в Пушкинском садике. Из числа расстрелянных еврейских семей я знаю семью Ласкевича Натана Яковлевича и его жену Татьяну Иосифовну, доктора Канцель. Текст 37 Объяснение Александровой Анны Михайловны в Чрезвычайную Комиссию по расследованию злодеяний, чинимых немецко-фашистскими захватчиками в г. Пушкин ЦГА г. С.-Петербурга, ф. 8557, оп. 6, № 1095, л. 76. Много погибло людей, которые явились жертвами или доносов или же нужно было просто кого-то убить. Так погибли работники дворцов — Ласкевичи Натан Яковлевич и Татьяна Осиповна — евреи. Они оставались в Пушкине в момент прихода немцев. Текст 38
Из акта № 137 от 12 мая 1945 г., г. Пушкин ГАРФ, ф. 7021, оп. 30, № 1275, л. 115. Фомина (Екатерина Ивановна. — К.П.) находилась в оккупации в г. Пушкин с 17/IX–41 г. по 31/XII–41 г. <…> В первых числах окт[ября] лично видела человек 15–20 евреев, которые были собраны во дворе по Московской ул., д. 24. Куда они пропали мне неизвестно. Текст 39 Из заявления свидетельницы Морешиной Евдокии Яковлевны от 7.02.1945 г. ГАРФ, ф. 7021, оп. 30, № 1275, л. 585. Примерно 6-го октября 1941 г. около кинотеатра, что по улице 1-го Мая, было собрано человек 50 евреев, женщин, стариков и детей, где они простояли на холоде часов 12 и были вывезены на машинах в неизвестном направлении, а после чего расстреляны. Текст 40 Выписка из показаний Сизовой Пелагеи Сергеевны, 1884 года рождения, проживающей ул. Васенко, д. № 7 ЦГА г. С.-Петербурга, ф. 8557, оп. 6, № 1096, л. 111об. О расстрелах и массовом уничтожении немцами жителей города мне известно, что массовые расстрелы были у Московских ворот и у Павловского моста, всех убитых свозили в Пушкинский садик, зарывали в щелях. Евреев расстреливали и трупы сваливали в воронку в Екатерининском парке у Малого Каприза, при чем там были и дети. Я могу указать эти места. Текст 41
Из заявления свидетельницы Авериной А.К. ЦГА г. С.-Петербурга, ф. 8557, оп. 6, № 1095, л. 93. Когда я пошла за картошкой в первых числах октября 1941 г., видала на Октябрьском бульваре повешенных… В Лицейском садике видела убитых — еврейскую семью, отец, мать — мертвые, мальчик лет 10 лежал, но еще дышал, а девочка лет 12 выползла из ямы вся в крови. Текст 42 Из объяснения свидетельницы Арефьевой Нины Дмитриевны, 1925 года рождения ГАРФ, ф. 7021, оп. 30, № 1275, л. 126. При немцах в г. Пушкин я жила до 23 октября 1941 г. Весь этот период я сидела в подвале и что происходило в городе мне было неизвестно. Числа 15 октября 41 г. было разрешено пройти в запретную зону и пошли за вещами. <…> Слышала… что в парке расстреливали евреев и некоторых зарывали живыми, но это я только слышала и очевидцев я указать не могу. Текст 43 Запись воспоминаний жительницы Ленинграда С.И., сделанная Д. Романовским в 1983 г. Архив Группы исследования Катастрофы, С.-Петербург. У С.И. две невестки: Фаня и русская невестка, замужем за братом С.И., милиционером. Фаню муж-столяр вывез в Ленинград в начале войны. Когда начались бомбежки, она 15 сентября вернулась в Пушкин (муж был на фронте) — считала, что там безопасней. В Пушкине жила в Лицее. 17 сентября пришли немцы в 9 утра. С.И. ушла из Пушкина в Ленинград в 6 утра, дошла до Шушар, там ее взяли с собой на транспорт военные. Перед уходом С.И. умоляла Фаню уходить вместе с ней. — Фаня, пойдем, фашисты поблизости. — Не пойду. Не верю, что немцы звери. Я упаду на колени перед комендантом и скажу: я при Советской власти работала, чтобы жить, и вам буду работать, чтобы жить. С.И. умоляла («бессовестная, пожалей детей», «погибнешь»), но не уговорила и ушла одна. Перед приходом немцев все жильцы Лицея сидели в бомбоубежище. Там же продолжали прятаться и при немцах. Пришел дворник и сказал: «Все самое дорогое возьмите и идите регистрироваться на ул. 1 Мая, угол Московской (где была аптека). Зарегистрируетесь и вас пошлют в другое место, где будете жить». Русская невестка сказала: «Не ходи». Фаня ответила: «Ничего не будет». Пошла, но детей оставила. У аптеки собрались все евреи. Кто зарегистрировался, назад уже не выпускали. Затем всех провели по Комсомольской улице в Екатерининский дворец и там в подвалах продержали несколько дней без пищи и воды. Слышно было, кричали дети. Из Екатериниского дворца вывели в Екатерининский парк. Ничего не объяснили, но многие были уже в талесах и пели молитвы. Привели в парк, а там у Кагульского обелиска — траншеи. Фаня рванулась к Екатеринискому дворцу, кричала: «Где мои дети». По направлению ко дворцу пошел немецкий солдат, и русская невестка детей выпустила. Солдат их привел, Фаня сказала: «Что будет со мной, то пускай и с ними». Дети: Алик, 3 года, и Ида, 4 года, погибли. После расстрела земля 3 дня колыхалась. Одна русская ходила, пыталась найти приятеля-врача… Патруль не пускал, на третий день патрульный сказал ей: «Еще раз придешь — будешь там же». До этого расстрела — вешали комсомольцев. Вся ул. Коммунаров в виселицах. Повесили еврейскую комсомолку Аню Красикову. Выдал тот же дворник. Другой раз под видом высылки собранных евреев гнали до Александровского парка… Русскую невестку долго шантажировали. Постоянно являлись. «Давай картошку, хлеб и т.д., а то выдадим, что муж еврей». Почуяла недоброе и ушла с ребенком и больной матерью. <…> Русская соседка, больная (горб) перед приходом немцев сказала: «Когда немцы придут, я С.И. выдам, что комсомолка и еврейка». (Все понимали, что евреев будут расстреливать. — С.И.). Фаня до войны работала кассиром в магазине. У нее был запас продуктов и много серебряных рублей. На этом она и думала продержаться всю оккупацию («откупаться серебром»). Еще одна семья: муж и жена, детей нет, жена больна раком. По тем временам они считались богатыми — меховое пальто, кольца, жили в Полуциркуле. При немцах их ограбили и расстреляли — сами русские. Текст 44 Из воспоминаний жительницы Пушкина Валерии Валерьевны Малышевой, записанных Г.Фарбером в январе 1990 года Архив Группы исследования Катастрофы, С.-Петербург. Мы жили на углу Радищева и шоссе Урицкого (сейчас Парковая). На самом углу сгорел дом, а следующий наш — огромный, бывший дом графа Мальцева. В хорошие времена, когда отца еще не арестовали, мы занимали весь верх. Я помню 17-е число, когда пришли немцы — вдруг наступила такая тишина... И весь дом... все спустились в подвалы... <…> Около пяти часов, во второй половине дня, слышим крики: «Век. Век. Раус. Раус». И шаги. И немцы появляются. Выгнали нас за дом — у нас за домом была огромная площадка. <…> И стояли немцы с автоматами. <…> Я помню, что сказали сразу — члены партии в сторону отойдите. По-моему, сказали и евреи в сторону. И мужчины. А мы остались в этой толпе и стояли очень долго. <…> Вас интересует еврейская национальность. Я расскажу. Сначала им сказали отойти в сторону. Потом они опять со всеми смешались. Потом я услышала, что всех евреев приглашают… туда, где был наш дом пионеров, где кинотеатр «Авангард». Рядом с нами, в маленьком флигеле, где раньше жила прислуга, или прачечная была у этого графа Мальцева, жила еврейская семья – Гервиц. Мать очень старая... потом Фрида... она преподавала географию в той школе, где моя мама преподавала русский язык и литературу, по-моему, 9-я школа... Вот она приходит и говорит: «Анна Ивановна, нас вызывают. <...> Мы скромные люди, никому в жизни не сделали плохо. Я только преподавала в школе. Я никакой провинности не сделала. Нас отпустят, разберутся и отпустят». Мама говорит: «...Они же ликвидируют еврейскую национальность, совсем не разбираясь, что плохого или хорошего они сделали». «Нет, я всегда была исполнительной, я пойду». Она взяла отца, младшую сестру — Мэри ее звали... А мать была настолько немощна, что никуда идти не могла и не пошла. И она осталась жить. <…> А вот мать Фриды Гервиц, о которой я говорила, и которой мама советовала: «Фридочка, не ходите, может не узнают вашу национальность и вы спасетесь», и [которая] больше не вернулась. Так мать ее немцы сами подсаживали в автомобиль для отправки в Гатчину. <…> Изя Лурье... учился в нашей школе. Он был на несколько лет старше нас. А его сестра осталась в оккупации. У нее был такой контральто... <…> Мне рассказывали, что сестра Лурье так кричала. Я обратила на это внимание, поскольку ее знала. А еще говорили, что их куда-то повели и заставили копать себе могилы. И произошло это все на Розовом поле. Вот это все, что я знаю. ...
Другие материалы по теме
Источник: http://school.ort.spb.ru/library/torah/code/2t.htm | 
